Здравствуйте!
Меня зовут Максим Спивак. 
По основной профессии, я - актёр, учился в ГИТИСе, работал в театре "Школа современной пьесы", театре ДОК и Доме Актёра, снимался в различных проектах. 
С детства любил читать книги. В юности, писал статьи в одесский журнал "Пассаж", сейчас пишу эссе различной тематики.
В качестве примера, оставлю здесь небольшую заметку.

1.
Известно каждому: с наступлением темноты, лучше ничего не хотеть! Особенно, срезать углы в геометрии необъезженных троп! 
Бывает, спонтанные решения приводят нас в нежелательную обстановку или попросту - в кошмар, когда чувство юмора обостряется до лучших образцов самоиронии табуированной лексики! 
Когда поздним вечером, в окружении лающей своры упитанных псов, на лихом велосипеде, оказываешься посреди еврейского кладбища, эти названия - "Солнцево", "Ясенево", вмещают всю любовь и немного надежды! 
Дорога в Солнцево, занимает 15 км на велосипеде в одну сторону. Приблизительно в 22.00, сквозь частокол подъёмов и спусков в парках вдоль МКАДа, я приехал в центр Южного Востряковского кладбища! 
До крещения Руси, ушедших из жизни, помещали в избу, обращённую в сторону леса. Вокруг, совершали погребальные воскурения, отчего и родилось - избушка на курьих ножках. Культ почитания предков, образовал любопытнейший симбиоз с восточноевропейским христианством, а мои волосы, наверное, красиво развевались по ветру, шептавшим в моих полусемитских ушах! Почтенно лежали мирные граждане, беспокоились только собаки! По периметру кладбища, они сообщали друг другу о моём присутствии, я слышал их перекличку ! 
Окружённый аккуратными могилами, под кронами деревьев, скрывших серебро лунного света; я лениво вспоминал единственный известный выход из точки своего положения. Чтобы оказаться в патовой ситуации, я мужественно поднимался в горы и, с велосипедом на плече, перепрыгивал реки; спотыкаясь колесом об корни мощных исполинов, отбивал радость нежного места, а ещё: выплёвывал комаров, доставал мушку из глаза, обливался потом и ничего не хотел. Потом, захотел скорее убраться подальше от лагеря местных бродяг, с пьяным дебошем у ночного костра. Решение проехать через кладбище, казалось верным...
В центре, я обнаружил одноместный деревянный домик, выкрашенный красным. Внутри горел свет. Я постучал. Ждал минуты две. Вышел рассыпающийся мужчина "за девяносто" и отправил меня, - " Во-он туда, где горит свет и налево! Постучишь охраннику, он отворит ворота!". Пятью минутами ранее, я усердно крутил педали; параллельно бежал внушительный пёс. Пока я устанавливал очередную серию незафиксированных рекордов на длинные дистанции, он ещё рычал и немного лаял! Мы трижды обгоняли ветер, пока бугай не утомился и не побежал обратно - " Во-он туда, где горит свет и налево!". Большего от старика ждать не приходилось, слишком долго он выбирался из своего домика на Востряковском кладбище! 
В общем, осталось найти в себе смелость пойти и спокойно поговорить с собакой! Нечто похожее, я испытывал перед разводом - очная ставка. Прежде чем перейти в крайнюю степень раздражения, пёс удивился, повёл ухом и утробно зарычал. Я начал с парочки приветливых сентенций, постарался найти связующие нас признаки, вроде отменного физического здоровья, вислоухости и любви к вечерним прогулкам. Монолог вышел толковым - местная публика молчала, только пёс продолжал рычать, как маленький танк! Дружественно-доверительная тональность беседы, скатилась в русло омерзительного сюсюканья: так ведут себя женщины, которым нравятся дешёвые мелодрамы. В этот раз, мне даже не было за себя стыдно, мой оппонент начал медленно ко мне приближаться! Подальше выставив левый локоть и крепко сжав правый кулак, я подумал о Боге и увидел охранника! 
На его экзистенциальный вопрос, - " Что ты тут делаешь?", - свой ответ, каждый ищет самостоятельно!
Я ехал к товарищу, в Солнцево, по пустячному делу. Ехал и думал о Мандельштаме, после которого не осталось могилы, зато сохранились строки: 
.....
На замок закрыты ворота,
И земля по совести сурова.
Чище правды свежего холста
Вряд ли где отыщется основа. 

Тает в бочке, словно соль, звезда,
И вода студёная чернее.
Чище смерть, солёнее беда,
И земля правдивей и страшнее.